— А если удар будет нанесен с воздуха? — спросил Кабаков.

— Вы полагаете, террористы наймут частный самолет? Я думаю, такая угроза не столь велика, и проблема легко разрешима. Запретим в этом районе все полеты частной авиации. Свяжемся с Федерацией летчиков-любителей, с военными. Мои люди займутся этим уже сегодня. Думаю, уже к вечеру мы будем располагать большей информацией, чем сейчас. — Бейкер раздвинул в улыбке тонкие губы.

Сомневаюсь, подумал Кабаков.

Глава 21

Абдул Авад мерил шагами небольшую одиночную камеру. Его нескончаемое хождение взад-вперед начинало раздражать охранника. Он открыл зарешеченное окошко в двери и прикрикнул на заключенного. Но уже через минуту охраннику стало не по себе. Чего он, собственно, взъелся? Пусть человек за решеткой, но имеет же он право хотя бы ходить по своей камере. Он снова открыл окошко и предложил Аваду сигарету, предупредив, что сигарету следует немедленно спрятать, если в коридоре послышатся шаги постороннего.

Авад и без этого напоминания напряженно вслушивался в звуки за дверью камеры. За ним скоро должны прийти — может быть сегодня, может завтра. Но за ним обязательно придут. Придут, чтобы отрубить ему руки. Холодок пробежал по его спине. Авад поежился.

Бывший офицер ливийских военно-воздушных сил Абдул Авад обвинялся в контрабанде наркотиков. Учитывая его прошлые заслуги перед страной, смертную казнь заменили на ампутацию обеих рук. Это наказание, предписываемое Кораном, вновь стало применяться с приходом к власти полковника Каддафи. Однако Каддафи, не чуждый новшествам, заменил топор и рыночную площадь на хирургический скальпель и больничную палату. Авад, пребывавший после вынесения приговора в шоке, начинал привыкать к мысли, что вскоре умрет. Он обдумывал, сможет ли он, зацепив одну штанину своих брюк за дверную петлю и обмотав другую вокруг своей шеи, повеситься, подогнув ноги. Его все больше занимала эта мысль. Он несколько раз садился за письмо своим родным. Ему хотелось попросить прощения у отца за позор, который он навлек на него и на всю семью, но никак не мог взять верный тон. Он начинал вновь и вновь, но ничего не получалось. Авад боялся, что не успеет. Ему стало бы легче, если бы он знал, когда за ним придут. Но ему не сообщили срок исполнения приговора. Возможно, такое молчание являлось частью наказания. Авад продолжал кружить по камере, одновременно чутко прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. Внезапен окошко резко распахнулось.

— Убери сигарету, — прошипел охранник и захлопнул дверцу.

Авад оцепенел; внезапно ослабевшая рука выронила сигарету. Опомнившись, он затоптал окурок и ногой запихнул его под нары.

Загромыхал дверной засов. Авад напряжено смотрел на дверь, сжав руки за спиной. Ногти вонзились в ладони, но Авад ничего не чувствовал.

Он мужчина, и он офицер. Это не отрицали даже судьи. И сейчас он не покажет своей слабости.

Маленький чиновник в аккуратном гражданском костюме бочком вошел в камеру. Его губы под небольшими подбритыми усиками шевелились, но Авад будто оглох.

— ...Вы слышите меня, лейтенант Авад? Время еще не пришло. Время наказания еще не наступило. Но я хочу с вами серьезно поговорить. Прошу вас говорить по-английски. Садитесь на стул. — Человечек опустился на застеленную койку. Голос его мягко шелестел. Он не отрывал взгляда от лица Авада. Авад, ощущая, как надежда охватывает все его существо, сел и молча выслушал до конца.

Он всегда гордился своими нервными руками, одновременно я сильными, и чуткими — руками пилота вертолета. Ему предоставлялся шанс сохранить эти руки. Более того, он получал шанс восстановить свои прежние права. Авад не раздумывал ни секунды.

Его перевели из тюрьмы в Бенгази в военный гарнизон близ Айдабудаха, где в обстановке строгой секретности он приступил к занятиям и тренировкам на русском вертолете МИ-6, сверхмощной машине, получившей в войсках прозвище «Хук». В Ливийской армии имелось всего три таких вертолета. Авад был знаком с ними лишь в общих чертах, поскольку в основном летал на более легких машинах. Он быстро освоился и легко справлялся с управлением. МИ-6 не был точной копией S-58, состоявшего на вооружении израильской армии, но очень походил на него. За одну ночь Авад проштудировал руководство по управлению вертолетом Сикорского. Он был уверен, что с честью выполнит задание, а его твердые сильные руки не подведут и на этот раз. Авад был счастлив.

С приходом к власти правительства Каддафи, жестокого и нетерпимого ко многим преступлениям, их количество резко пошло на убыль. Аваду требовались документы, но искусство подделки в Ливии практически умерло. В Никосию, где это ремесло процветало, поступил срочный заказ.

В сущности, достаточно было обзавестись документами для въезда в США. Авад не вернется из Америки. Ему приказано явиться к Фазилю и выполнять его распоряжения. Авад не сомневался, что вернется целым и невредимым. Чтобы не разрушать его иллюзию, вертолетчика снабдили планом спасения и заказали в Никосии целую пачку разнообразных документов.

31 декабря, сразу после освобождения Авада из тюрьмы, его ливийский паспорт, несколько свежих фотографий и образцы почерка переправили в подпольную типографию Никосии. Создание полной декорации — набора из взаимно подтверждающих друг друга документов вроде паспорта, водительского удостоверения, писем с соответствующими почтовыми штемпелями и различного рода квитанций — стали практиковать на Западе сравнительно недавно. Такой подход получил широкое распространение у мастеров фальшивок одновременно с развитием контрабанды наркотиков. По-другому дело обстояло на Ближнем Востоке. Здесь искусство фальшивки передавалось по наследству. Изготовители фальшивых документов создавали «декорации» для своих клиентов в течение не одного десятка лет. Мастер, к которому обратилась «Аль-Фаттах», считался одним из самых искуснейших в своем деле. Документы для Авада он изготовил высший сорт — такие, что комар носу не подточит. Однако тот же мастер выполнял подобную работу и для израильтян, подделывая ливанские документы, и был у него еще один промысел — он продавал информацию израильской разведке.

То, что требовалось ливийцам, стоило недешево. Они заказали два паспорта, итальянский с американской въездной визой и португальский. Арабы не торговались. А что так ценно для одной стороны, может заинтересовать и другую — с такими мыслями заканчивал мастер работу над ливийским заказом. Через час в тель-авивской штаб-квартире Моссад уже знали о существовании Авада. Суд над Авадом наделал немало шума в Бенгази. Для того чтобы узнать подробности, достаточно было заглянуть в ливийские газеты.

Сопоставить факты оказалось делом нетрудным. Авад, высококлассный пилот вертолета, собрался въехать в США одним путем, а выехать другим. Обо всем этом в тот же вечер стало известно на другом берегу Атлантики.

Глава 22

Ранним утром 30 декабря началась тщательная проверка стадиона Тьюлэйн перед матчем Сахарного Кубка. Кубковые встречи должны были также состояться в Майами, Далласе, Хьюстоне и Пассадене. На стадионе этих городов накануне Нового года проводилась аналогичная проверка. Кабакова порадовало, что американцы наконец-то бросили большие силы на борьбу с терроризмом. Но его повергло в изумление то, какие именно обстоятельства подвигли их на это.

Сразу же после длительного разговора с Кабаковым и Корли директор ФБР Бейкер созвал совещание руководителей ФБР, Агентства национальной безопасности и Секретной службы Белого дома. Кабаков ввел собравшихся в курс дела и сел в первом ряду кресел. На протяжении двух часов участники этого совещания рассуждали о неубедительности и даже смехотворности предположения, что целью террористов является Суперкубок. Каждый из выступавших, казалось, стремился перещеголять других в скептицизме и сарказме. Отмалчивались лишь представители Секретной службы Эл Биггс и Джейк Ренфроу. Кабакову подумалось, что более мрачных и угрюмых физиономий ему не доводилось встречать. Но эта мрачность ему пришлась гораздо больше по душе, чем ироничная веселость остальных.